Писать материал, связанный с человеческой трагедией, сложно. Тем не менее, произошедшее — это редкий (увы, хотелось бы еще реже) случай, когда представляется возможность наблюдать за тем, как блогосфера стремительно заполняет информационный вакуум.
Надо признать, что сервис микроблогов Твиттер отреагировал на террористические акты в московском метрополитене 29-го марта первым. Утренние твиты были кратки и непечатны, но уже совсем скоро появилась и полезная информация. Эта первая струя была чистой, и за неё ухватились средства массовой информации. Испорченный телефон еще не успел включиться, и твиты несли лишь один факт: в метро произошли два взрыва.
Одновременно с этим Твиттер с невиданной эффективностью стал выполнять ещё одну функцию, ради которой изначально и задумывался, но которая с ростом популярности отошла на второй план и стала лишь одним из многих способов использования. Вспомните, когда-то в младенчестве Твиттер носил название Stat.us и нужен был для того, чтобы рассказать одним махом всем друзьям о том, что с тобой происходит. «Я жив» и «У меня всё в порядке» — такие сообщения сохранили в сумме миллиарды нервных клеток друзей и родственников тех людей, которые были в метро во время взрывов.
А потом — прорвало. В утренние часы российские (да и не только) твиттеряне разогнались до сорока твитов в секунду. Очень быстро появился и прижился специальный хештег для всего, что связано с терактами 29-го марта — #metro29. Блогеры занялись тем, что они умеют лучше всего — искать виноватых и срывать покровы. Нужно было как-то сублимировать свой страх и прочие мрачные эмоции. Хотелось поверить во что-то, что даёт надежду на избавление, на неповторение беды. Нужны были виноватые — тех, кого можно достать, после чего станет хорошо. Так появилась информация о военном госпитале, в котором уже накануне якобы готовились к приёму пострадавших, а значит уже были в курсе. Так поднялась буча вокруг статьи о происшествии в Википедии. Взгляд блогеров зацепился за дату и время создания материала — 29 марта в 5:19. И никто не обратил внимание на то, что временные метки в этой свободной энциклопедии ставятся в формате UTC (грубо говоря, по Гринвичу).
Телеканалы же тем утром дали ясно понять, что с информационной сферой они живут в разных вселенных. Первый канал продолжал развлекать зрителей задорным говорком Геннадия Петровича, который лечит мочой всё: от кариеса до внематочной беременности.
Реклама, сериалы, ток-шоу, внеплановые повторы старых передач — вот что смогли предложить нам центральные телеканалы. Их проблема не в отсутствии информации, их проблема в отсутствии разрешения выдавать ту или иную информацию. Только к вечеру телевизионные редакции смогли связаться с верхами и согласовать официальную позицию. В результате хоть какой-то выхлоп на ТВ появился лишь ко времени вечерних новостей, да и тогда пришлось лицезреть красивые вертолёты (а их, между прочим, было всего два — ничтожно по сравнению с числом тяжелораненых) и широкоформатные фасады руководителей различных рангов, вещающие нам и Самому о том, что свои задачи они отработали как нельзя лучше. Казалось, еще немного, и вырвется фраза «учения прошли успешно».
(фото Associated Press)
СМИ и блогеры следили друг за другом. Ссылка на очередную заметку в сетевом издании моментально разносилась по блогам. Но в то же время блогосфера наполнялась слухами. К полудню любой читатель Твиттера знал, что , так что лучше держаться от подземки подальше. И этот читатель не только знал, ему было мало обладания, он чувствовал необходимость передать тайну всему свету. Так дезинформация заполнила блогосферу. Например, из блогов пришла весь о взрыве на станции Проспект мира. СМИ мониторили блоги, и так информация о несуществующем взрыве вышла на новый уровень. И вот здесь проявилась разница между журналистом и блогером, между СМИ и блогосферой. Спустя час СМИ получили официальные сведения и опровергли информацию о третьем взрыве. Блогеры продолжали ретранслировать дезинформацию до самого вечера.
Чуть меньше года назад на Nokia MobileCamp многие доклады были посвящены Твиттеру как новой информационной среде. Один из выступающих прямо сказал, что микроблоги защищены от распространения недостоверных сведений механизмом авторитетности. Дескать, уважаемые члены сообщества врать не станут, а твиты неуважаемых никто не будет ретвитить. Как видим, практика показала несостоятельность такого метода в условиях информационного вакуума. Во-первых, во взорванных поездах находились отнюдь не сливки Твиттера, а обычные люди. Не верить им? Это глупо. Так посчитала и блогосфера, и отсюда следует «во-вторых»: интернет-сообщество в условиях информационного голодания готово распространять любые сведения, не проверяя их достоверность.
Хочется сделать некую выжимку из наблюдений, раздать медали и тумаки. Телевизионщики показали нынешнюю степень своего разложения, и говорить об этом уже нет желания, равно как и рассматривать теперь ТВ в качестве оперативного источника информации. Онлайн-издания при всей их разнонаправленности и афилированности сумели предоставить более или менее правдивую картину произошедшего. Журналисты, работающие в СМИ, имеют два преимущества. Первое — это опыт, который заключается в умении отличать правдоподобные вещи от откровенно вымышленных. Да, проколы случаются у всех, однако опытный журналист именно тем и ценен, что проверяет информацию на логичность. Второе преимущество — массив источников. Пропустив «дезу», журналист вскоре гарантированно выдаст опровержение, причём сделает это максимально быстро. Блоги же не остановить, волна слухов может только сама затухнуть. Блогеры быстро увлекаются тем, что с упоением противопоставляют себя Системе и СМИ, они принимаются обсасывать официальную информацию, выплёскивать собственное недовольство властью и жизнью вообще, неистово передают из уст в уста то, что сказала соседка мужа внучатого племянника очевидца и что якобы тщательно скрывают журналисты.
Польза микроблогов проявляется в возможности найти истинных очевидцев события как таковой. Сделать это непросто, для этого нужно перелопатить тысячи твитов, жить в онлайн-среде, уметь найти чёрную кошку в тёмной комнате. К счастью, такую работу сообщество смогло проделать, и популярность набрали такие записи, как, например, пост . Жемчужина истины в море слухов.
Тем, кто всё же верит в микроблогеров как журналистов, стоит обращать внимание на несколько вещей. Если говорить о посредниках распространения информации, то тут нужно учитывать их авторитетность и ваше знание их собственной наивности. Те же псевдоочевидцы-дезинформаторы, кто увеличивает энтропию намеренно, могут проколоться на такой мелочи, как гео-теггинг. Твиттер позволяет помечать сообщения географической меткой, и если в ней записаны координаты Тадж-Махала, а автор сообщает, что видел собственными глазами неведомое странное явление в центре Москвы, то верить такой информации не стоит.
И хоть борьба с ветряными мельницами — занятие неблагодарное, всё же хочу призвать блогеров и особенно микроблогеров к сознательности. Нажима кнопку «Retweet», вы принимаете на себя ответственность за правдивость сведений исходного сообщения. Нужно быть фильтром для своих читателей.
И, чтобы два раза не вставать, расскажу здесь же ещё об одной истории. Параллельно развивались страсти вокруг твиттер-пользователя . Содержание этого микроблога на 99 процентов состоит из ссылок на записи в официальном кремлёвском блоге. Пресс-служба Президента время от времени напоминает, что глава государства не имеет к этому микроблогу никакого отношения и что вообще он пока к твиттеру не приобщился. Напоминает, но проявляет совершенное удовлетворение оттого, что кто-то за неё уже наладил трансляцию RSS-в-Twitter за неё. Так было до 29-го марта. Во время специального экстренного совещания в Кремле в микроблоге @ru_medvedev появилась следующая :
С террористами надо продолжать бороться не церемонясь, ликвидируя их без эмоций и колебаний. Трагедия в московском метро этому подтверждение.
Позже журналисты, присутствовавшие на совещании, неформально подтвердили, что текст записи очень близок к оригинальному высказыванию. Выходит, кто-то «твитил» буквально из-под стола! Пресс-служба Президента отреагировала моментально, но странно. Было заявлено, что самозванца найдут и... на этом мысль и заявление остановились. Что сделают с безвестным программистом? Вряд ли позовут на работу, хотя это находится уже вне политики, а потому не является принципиально невозможным. Интереснее другое. В Twitter существует система верификации учётных записей — администрация сервиса проверяет пользователя и ставит штамп, как бы говорящий: «Да, сюда пишет тот самый Иван Фёдорович Крузенштерн, не сомневайтесь». Что стоит пресс-службе президента создать настоящий твиттер Президента и верифицировать его? Наполнение — дело десятое, всегда можно пустить в микроблог всё тот же поток заголовков из RSS-ленты. Но этого не делается. Проще ликвидировать созидателя, чем созидать самостоятельно.
